О новом

Я уже и не помню, когда последний раз сюда заходила. Знаете, слишком многое поменялось. Всё началось с него.

20 апреля он впервые приехал ко мне и спросил, согласна ли я встречаться с ним. 9 мая он украл мой первый поцелуй. 12 -- полностью украл сердце и уехал в свой город. Я долго скрывала его от семьи, просто потому что дома меня воспринимали как ребёнка, который не имеет права на чувства. Разговоры о мальчиках всегда сводились к "Главное -- не залети" и "Не думай об этом, у тебя учёба". Но мой мужчина никак не мешал учёбе.

Он вновь приехал 31 мая. Это был ещё один прекрасный день после столь долгой разлуки. В тот же день мама запретила мне выходить из дома, так как я пришла домой в десять, а не в шесть, как обещала. Мне 20 лет. Меня проводил молодой человек. Мой телефон весь день обрывался от звонков мамы и ба. Первой же ещё требовался фотоотчёт того, чем мы занимаемся. Позор.

На следующий день я просыпаюсь и вижу маму, роющуюся в моих документах. Она забрала паспорт и запретила выходить из дома, "Иначе у тебя будут проблемы". Весь день я сидела, как мышка. И весь день я собиралась с духом, чтобы наконец убежать. Вещи были собраны, и второго июня, под предлогом прогулки с подругой-художницей, я ушла. Мама подозрительно посмотрела на полный рюкзак, но накиданные сверху маркеры немного её расслабили. Она знала, что их много, и что они тяжёлые.

За углом дома меня уже поджидал Дима. Через несколько минут подоспела и подруга. Первые два часа, что мы сидели в Макдональдсе, всё было спокойно. Фотоотчёты, что мы едим и рисуем, милые смайлики, всё такое. Затем мы переместились к другой моей подруге, которая согласилась принять меня в квартире, которую снимает. В тот момент, когда мы зашли в лифт, мама написала, когда приду домой. Я ей написала: "Не вернусь". Телефон снова стал трезвонить. Я боялась поднимать трубку. Когда меня уговорили ей ответить, я услышала мерзейшую интонацию того человека, который бесится от неповиновения. Я лишь смогла ответить, что всё к этому шло.

Возвращаясь к 31 мая. Я дома после свидания. Ба долго расспрашивала о Диме. Кто, откуда, как познакомились, где живёт, большая ли семья. Напомню, что у меня довольно натянутые отношение с ней. Всегда были. И почему-то она удивилась, когда я пресекла её волну вопросов закрытием двери и просьбой не капать на мозги. Это не её дело. Пришла мама. Ба начала строить ей теории, что Дима очень мутный парень и вообще не стоит мне с ним быть. Остаток вечера мама пыталась убедить меня в том, что мы не пара. Она знала, что он москвич. И почему-то приводила это как аргумент. "Он тебе не ровня, он же москвич. Зачем он тебе, найди кого-нибудь из Петербурга!". Уже говорила, что и возраст ей по-барабану (Дмитрию 25), "Хоть моего ровесника, но главное -- петербуржца". Маразм. Остаток того вечера я просто сидела молча, отказываясь что-либо отвечать.

И вот, побег. В этот же день, буквально через час после прекращения маминых звонков, мне звонит полиция. Я в паническом состоянии. "А если они мне что-то сделают?". Полиция выпытывала у меня информацию о Дмитрии. Смогли узнать только моё местонахождение, потому что что-то мне подсказывало даже в таком состоянии, что тут что-то не так. Дима проверил номер -- он действительно принадлежал нашему отделу полиции. Мужчина на том конце провода пообещал, что не выдаст данную мной информацию никому. Однако, через полчаса в домофон зазвонила мама. По камере было видно, что она пришла одна. Всё-таки выдали, падлы. Мы ей не открыли и вовсе выключили домофон.

Под конец дня только мы вспомнили, что в полицию обращаются после трёхдневного отсутствия человека. Спустя пару дней мы пошли в тот же отдел полиции, дабы писать заявление о краже паспорта, потому что он был изъят у меня, пока я была в бессознательном состоянии. Так и так, я объяснила ситуацию полицейской (к участковому пока не попали). Под конец объяснений она спросила, сколько мне лет. И после моего ответа так удивленно подняла брови, мол, безумие какое-то. По её взгляду было понятно, что она подумала, что мне несколько меньше.

Где-то ближе к концу месяца я собрала всю свою ораву на последний визит домой -- за вещами. Дима к тому моменту уже неделю как уехал. Нас было четверо, подруга ещё прихватила большую переездную сумку. По пути мы шутили и дурачились, как будто просто гуляем. Не до смеха стало, когда мы были уже в парадной.

Мама чуть не закрыла за мной квартирную дверь, едва не отрубив меня от друзей. К счастью, среди нас был один парень, он успел придержать дверь. Я сказала маме, что без сопровождения вещи собирать не стану. Они с ба усадили меня на кухне и спрашивали, почему я так поступила и почему я выставляю маму "такой сукой" -- дословно, как они сказали тогда. Ну,у двадцатилетней дочери отнимать паспорт и удерживать взаперти -- это норма, а стоит ей поделиться проблемой с друзьями и попросить у них помощи -- так это да, я сука. Они долго не признавали своей неправоты. И сомневаюсь, что признают сейчас.

Мама долго уговаривала меня дать ей обещание, что я не уеду из города. Брала за плечи, смотрела прямо в глаза. В ней было на удивление много физической силы для женщины, перенёсшей сложную, пускай и небольшую, операцию и только ушедшей с капельниц. Я не давала чётких ответов. Я лишь мычала несвязное "мгм".

26 июня. На старую почту пришло письмо от мужчины, за которым я следила полтора года, ещё до того, как я полюбила Дмитрия. Это была маниакальная влюблённость, которая довольно нехотя поблекла. Ничего, кроме дрожи в руках это не вызвало. Не было никаких вспышек прежних чувств. Только тоскливая грусть. Я извинилась перед ним за беспокойство год назад (26 июня 2018 я послала ему письмо с признанием в чувствах). Он не поверил, что я уезжаю уже на следующий день после того, как он вспомнил обо мне. До сих пор думаю, что это было ошибкой раскрывать свою личность в последнем письме. В любом случае, я с ним больше никогда не встречусь. Надеюсь.

27 июня. Выпускной, вручили красный диплом и отправили восвояси. Буквально летели с подругой из колледжа в такси. Поезд должен был отбывать через три часа. Два с половиной мы затратили на путь. До Москвы я ехала на Сапсане, через четыре часа я уже оказалась на платформе Ленинградского вокзала. Я не знаю, как описать то, что я почувствовала, когда снова увидела Дмитрия вживую. Лёгкую растерянность. Что-то нежное. Нет, сложно сказать. До его дома мы ехали на электричке -- весь путь в обнимку.

Менее, чем через неделю он нашёл мне работу там, где работает сам. Сейчас я уже заканчиваю второй месяц работы. Частично не по профилю, но на первое время сойдёт. Я чувствую себя гораздо более уверенно, чем когда жила с родителями. Да, теперь моим воспитанием занимается любимый человек. Я всё ещё неадаптированный ребёнок. Многое за эти два месяца после переезда во мне поменялось. И спасибо ему за это. Там, в Петербурге, я не чувствовала развития, какого-то движения в жизни. Тут же, несмотря на то, что жизнь стала в разы спокойнее, я ощущаю себя в своей тарелке. Физически, может, я и устаю, но морально я полна сил.

Я наконец полюбила жизнь во всех её проявлениях.