Фанфик по Cry of Fear

Когда психоз Саймона снова отправляет его в ужасный мир, перед глазами всплывает образ Софи. Когда Хенрикссон возвращается к реальности, её нечеткий силуэт все еще стоит перед ним.

- Я хотела поговорить с тобой. Чтобы оставить всё это.

Один шаг за пределы крыши, и мир Саймона рушится. Он не слышит, как кричит запоздалое «Нет!», не чувствует своих рук, тянущихся к лежащему на асфальте телу, не видит висящий перед ним обрубок плоти в виде Каркасса.

Парень бежит по лестнице, едва не спотыкаясь на заплетающихся ногах. Ему кажется, будто бы все это не происходит на самом деле, будто это кошмарный сон или очередной бред больного сознания. Но чем ближе он был к её телу, тем реальнее становилась картина.

Её больше нет.

Твой единственный друг лежит перед тобой на асфальте. Мертвый.

Хенрикссон сначала переворачивает её еще теплый труп, надеясь, что она все-таки выжила; но когда он видит размозженную половину её некогда красивого лица – всю в крови, с гематомами и точащей костью скулы – внутри у него что-то холодеет.

В грудной клетке медленно, перекрывая шок, зреет чувство вины. На ум приходят картины из реальности – вот Софи приходит к нему домой, а парень пытается вести себя адекватно после нескольких кубиков морфина, скрыть порезы на руках и не показывать всепоглощающую скорбь. А здесь она сквозь слезы просит его остановиться, умоляет бросить наркотики и обуздать свою тягу к самоповреждению.


Единственная мысль, которая бьется в его голове, подобно птице в клетке, становится навязчивой и скребет по грудине изнутри. Щекочуще-болезненное чувство вспыхивает в районе солнечного сплетения, и Саймон хватается за грудь. Боль становится все сильнее, и парень чувствует, как его глаза намокают, а из горла рвется тихий заунывный вой, выражающий все его отчаяние.

Не может быть. Этого просто не может быть.

Мир будто отдаляется от Хенрикссона. Перестает существовать, превращаясь в бесцветную картинку, остается лишь одна-единственная мысль:

Ты убил её. Из-за тебя она покончила с собой. Это ты виноват.

Саймон переворачивает тело на бок, а сам ложится сзади, обхватывая Софи под грудью. Упершись лбом в ее шею, он чувствует приятный запах кожи и чего-то сладкого, кажется, духов.

На пару мгновений парень снова теряет реальность – возникает теплое эйфорическое ощущение, будоражащее сознание. Будто его друг жив. Будто все в порядке. Будто они самые счастливые на свете.

Но запах крови и ее вязкая субстанция вскоре заглушают все остальное, и Хенрикссон вскакивает, будто стряхивая с себя весь абсурд ситуации. Объяснимая ситуацией тревога начинает колотиться внутри: ему хочется махать руками, кричать до саднящего чувства в горле, плакать так, как он не плакал еще никогда.

Эта тревога буквально преследует его – он мечется по участку асфальта, хватаясь то за голову, где зрели мучительные мысли, то за солнечное сплетение. Боль разрастается жгучими саркомами, выворачивая наизнанку всё его существо. Единственное, чего он сейчас жаждет – спрятаться от всего этого, «отключить» на время эмоции, просто сбежать от этой проблемы, чтобы не было такой тяжелой гири на сердце в виде чувства вины.

Если бы он не скатился, все было бы нормально. Если бы он больше заботился о ней, все было бы чуть лучше. Если бы, то всё…

Ветер несет прогорклый запах мертвых тел и тихо подвывает.

Вместе с ним скулит и Саймон.