Карточный домик

Если бы я был карточным домиком, то сейчас выглядел бы как плоское кладбище серых бумажек.
Если бы небоскребом - то изъеденным ржавчиной скелетом из металлических балок.
День начинался неплохо - мы пошли на новую заброшку. На целую заброшенную девятиэтажку, господи.
Я был в восторге, когда мы зашли в нее. В первой же комнате я нашел кассеты к магнитофону и начал жадно сгребать в рюкзак, но оставил все же штук пять. Далее подобрал план дома, затем ключи. В одной комнате было очень много хлама. И я радостно разглядывал его и думал, что бы еще спереть. Когда собрался прихватить кухонную доску с красивым рисунком, мне сказали, что лучше не надо. К пятому этажу я совсем перестал бояться и спокойно заходил первый в каждую комнату. И в одной, на столе, я нашел целый нож. Ржавый и с почти отломанной пластиковой рукоятью. Естественно, я его взял. А вот Вадим начал психовать, мол, че ты везде ходишь, ничего интересного. Я напомнил ему, где здесь выход, и предложил идти отсюда к черту. И он даже вроде собирался пойти, по крайней мере, ляпнул "а вот и пойду", но, разумеется, не пошел.
Я первый обошел техэтаж, пока шел в свете фонарика, чуть не захныкал от поступающих слез. Но успокоился, и мы вылезли на крышу.
У меня окоченели пальцы адски, но на техэтаже я их отогрел и убрал нож и фонарик, подсобив Насте с вскрытием баллончика с краской.
Радостно пошли к Вадимову парикмахеру, я говорил, что мне понравился, и что у меня крутой хабар, но Настя сказала, что он "не юзабельный". Я расстроился, ибо думал, что им будет интересно. Шел позади и плакал.
- Вот только истерик не надо.
От этой фразы Вадима меня будто током шарахнуло. Я вдруг понял, что и вчера, и сегодня он смотрел на меня как на конченного дауна, и что он не воспринимает меня всерьез. Потихоньку я успокоился, но стоило представить, как я в одиночестве копаюсь с этим барахлом и расклеиваю на него пометки, хотелось плакать.
Дошли до парикмахера, администратор салона налила нам с Настей чай, пока Вадим стригся, и я решил поговорить с ней. Спросил, интересно ли ей это.
- Интересно, но я не могу впасть в детство, как ты. Книги и события сделали меня слишком взрослой.
А вот тут уже что-то рухнуло. Слезы мгновенно переполнили веки и начали падать в чашку. Вадим достригся, и я утер глаза и пошел говорить с парикмахером о синей краске. Он посоветовал, и мы пошли. Я чувствовал себя контуженным. Резкое осознание раздавило меня, плюхнувшись на мою голову обвалившимся потолком. Дальше я шутил и смеялся над тем, как Вадиму уложили волосы, но оказавшись в одиночестве, снова пропал в прострации. Как будто в спину воткнули этот обломок ножа, и ты идешь - шокированный, испуганный осознанием - и твой приоткрытый рот немного искажается опущенными уголками губ.
Бум.
Я лежал в ванне, не шевелясь, свернувшись, и вода брызгала мне в лицо. Потом я уперся лбом в стену под краном и сидел, пока вода заползала мне в рот и выливалась из него.
После душа я увидел, что вокруг каждого зрачка по два красных пятна сбоку.
Я просто впал в детство.

Пусть себе смеются до упаду,
От моих безграмотных идей.