Все - пустота, пробужденная пустота.

"Но потом вдруг ночью, под деревом, меня посетила ошеломляющая мысль: " Все пусто, но пробуждено! Вещи пусты во времени, пространстве, разуме." Я прикинул так и этак и на следующий день в приподнятом настроении почувствовал, что пришло время все объяснить своим домашним. Они смеялись, а больше ничего.
- Но послушайте! Нет! Смотрите! Это просто, давайте я разложу вам просто и доступно, как могу. Все вещи - пусты, правильно?
- Чё значт "пусты"? Я ведь держу апельсин, верно?
- Он пуст, все пусто, вещи приходят только затем, чтобы уйти, все сделанное должно уничтожиться, а уничтожится оно все должно лишь потому, что было сделано!
Но никто не хавал даже этого.
- Ты со своим Буддой держался бы той религии, в которой родился, - говорили мать и сестра.
- Все ушло, уже ушло, уже пришло и ушло! - вопил я. - Ах! - я топал по комнате, снова возвращался к ним. - Все вещи пусты, потому что появляются, так? Вы их видите, но они состоят из атомов, которые нельзя измерить, или взвесить, или пощупать, это даже тупицы-ученые теперь знают: не может произойти никакой находки так называемого самого маленького атома, вещи - лишь пустые порядки чего-то, оно кажется прочным, появляясь в пространстве, вещи эти и тому же не большие и не маленькие, не далекие и не близкие, не истинные и не ложные, они лишь призраки.
<...>
- Послушай, - сказал зять, - если бы вещи были пустыми, как бы я чувствовал этот апельсин и даже пробовал его и жевал, ответь-ка ты мне, а?
- Твой разум различает апельсин, видя его, слыша его, касаясь его, нюхая его, пробуя его, думая о нем, но без этого разума, посуди сам, ты бы апельсин не видел, не слышал, не обонял, не ощущал, даже не отличал бы его в уме, он на самом деле - этот апельсин, само его существование - зависит от твоего разума! Неужели ты не видишь? Сам по себе он - невещь, на самом деле он ментален, видим только твоим умом, иными словами он пуст и пробужден."

"...Горы теперь отдавали таким розоватым, в смысле - камни, это все была лишь твердая скала, покрытая атомами пыли, накопившимися здесь с начала безначальных времен.
Вообще-то я боялся этих зазубренных чудовищ, окружавших нас со всех сторон, да еще нависавших над самой головой.
- Такие безмолвные! - сказал я.
- Ага, чувак, знаешь, гора для меня - это Будда. Только подумай, столько терпения, сотни тысяч лет она сидит здесь совершенно молча, и как бы молится за все живое в этом молчании, и только ждет, чтоб мы прекратили свою глупую возню."