ящик с разноцветным стеклом

Не глорифицируйте свою печаль, не прославляйте одиночество, не делайте из страданий культ.
Когда придут те, что захотят вам помочь, помочь искренне и безвозмездно, - они уйдут от вас с болью на сердце и сквозным отверстием в душе.

У меня есть маленькая слабость.
Я прихожу к случайным людям и говорю им случайные вещи.
Это может быть поддержка или просто список песен в купе с ворохом красивых атмосферных фотографий.
[Порой мне кажется, что это некая форма извинений в никуда]
Я люблю приносить людям кусочки мозаики, обрывки ткани и лепестки цветов, чтобы они уже по своему усмотрению сделали что-нибудь сами.
Я люблю людей. Но одновременно я совершенно бесповоротно болен ими.

"Тик-так", - поют часы.
Sunday Munich тихо подпевают им. На этот раз это кавер на Pink Floyd:

How I wish, how I wish you were here
We're just two lost souls
Swimming in a fish bowl
Year after year
Running over the same old ground
What have we found?
The same old fears
Wish you were here



Спите спокойно, славные добрые люди, оставайтесь на своей любимой волне.
Ваш Призрак.

Это был самый пустой KFC на свете. Без преувеличений.
В стеклянных перегородках вздрагивали испуганные солнечные зайчики, пятнышки света трепетали и беспрепятственно продолжали свой путь на пёстрых стенах, где без конца рассказывалось, какое тут всё натуральное, оригинальное и бесконечно вкусное.
Я пил горячий кофе.

Сноска: горячий кофе в такую жару можно пить только если ты редкостный неудачник и заболел в мае.

Мне было хорошо, несмотря на то, что несколькими часами ранее пряжка ремня моей матери несколько раз полоснула меня по рёбрам.

В конце августа мне будет 21.
И впервые за эти самые 21 ремень в нашей квартире использовался подобным образом.
Лицо матери было красным, а глаза - точно глаза раненного зверя. Отчаянные.
Её единственное чадо "исповедует" некий феминизм, поддерживает (и является) квиром и совершенно забросило институт.

Вечером отец помог составить мне план действий, касаемо моей учёбы.

Опустим тот факт, что до этого я лежал на кровати и бормотал полушёпотом:
"Скажи, папа, зачем люди рождаются, если они делают только то, что надо, а не то, что хотят? Зачем они рождаются, чтобы, как ты говоришь, учиться в школе, в университете, выполнять рутинную работу, завести семью и умереть? В этом же должен быть какой-то смысл, папа? Я думал, что я буду учиться тому, чему хочу учиться и делать то, что мне нравится. Я был так глуп. что верил в это, папа. Очень глуп. Жаль, что я не повзрослею. Жаль, что я и есть такой. Жаль, что у вас родился не старательный целеустремлённый ребёнок, а хиппарь-лох, болеющий в мае и ломающий мусоропроводы, когда повинуясь порыву, решает выбросить мусор".

Я мечтаю написать книгу.
Я уже знаю, примерно, о чём она будет.
Она будет о нас. О тех, кто не может повзрослеть, о тех, кто видит странные сны и просит прощения у сирени, когда ломает ей ветки.
О нас - потерянных детях.

Я учусь практически на географа. Как и хотел, несмотря на вопросы окружающих: "кем же ты потом будешь?"
Я всегда хотел всего лишь изучать этот мир и всё в нём. Дикую живую природу, далёкие страны... Хотел ездить в экспедиции.
Я не хотел быть кем-то. Я хотел оставаться собой.
Но в итоге мы сидим целыми днями за мониторами, и из под наших пальцев выходит аккуратно скопированная друг у друга рутина.
Я рад любой возможности поработать вручную, но её всё меньше, меньше и меньше...

Весь мир - механизируется. Почитайте Брэдбери "451 градус по Фаренгейту".

И вот сейчас... я пишу эти строки, а сам мыслями где-то в поле жгу костры и плету венки.
Я гадаю на рунах, а древние боги - мои друзья.
Моя комната - мой бастион. На стенах - рисунки и надписи.
Если у меня отнять всё это - пропадёт последняя иллюзия дома.
И я лишусь последней толики ускользающего тепла...

Мне нужно писать про шельф Северного моря. Нефть. ВВП. Добыча и переработка.

Мне нужно.
Но мыслями я у костра, где Призраку самое место.